«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников
— А что за форма? Как выглядит? — спрашиваю я Михаила.
— А вот так же, как у тебя, — отвечает он мне, имея в виду, что форма у того двухсотого министерская, армейская, зеленая камуфлированная.
— Точно? Ты не ошибся? — уточняю я у Миши.
— Точно, ошибиться я не мог. Зеленая куртка, как у тебя. Наш там лежит. И давно лежит, наверное, с той весны прошлогодней или с осени, судя по нему. Может, и документы у него в куртке, но копаться там в карманах я не смог, больно уж мне неприятно это стало, ведь он еще не разложился полностью, — пояснял мне Миша, глядя на меня веселым и наивным взглядом человека, который смог заинтересовать своим рассказом кого-то.
Однако думать об этом случае я тогда не стал, но этот разговор у меня отложился в голове. Когда дежурили в «Урале», сидя в кабине слушали рацию и делали доклад комбату через каждый час или полчаса, по требованию сверху. Время докладов менялось. Так вот, если брать все переговоры того периода — конца апреля, начала мая, середины и конца мая, то покоя нигде не было тоже. Все так же шли доклады и переговоры по поставкам оборудования, пайков, доставке горючего и другого, а по другой волне можно было услышать, кто и куда передвигается, и сколько карандашей куда вышло, и где какие прилеты были, и так далее, но все, разумеется, шло шифром, в виде условных названий и позывных. Нас прослушивал противник, а наши там, где-то, прослушивали самого противника. Наша задача по рации была сделать доклад штабу о положении дел у нас, что звучало, как «Погода теплая», — и если будет по рации команда на выезд, то сразу известить расчет о выезде на позицию.
В один из дней, в районе 14 часов, поступил по рации приказ из штаба выехать на позицию «Кабан». Боекомплект загружен был предварительно в кузов, кассета уже вставлена в магазин и орудие взведено, все были готовы и, рассевшись по своим местам, выдвинулись. Шли сначала по дороге в сторону Ханкалы, а затем, не доезжая ее, свернули налево и пошли по утоптанному земляному дорожному полотну вверх, к лесному массиву, въехали в лес, на лесную узкую дорогу, и если бы нам встретился какой-либо транспорт по пути, то мы бы не разошлись, настолько дорога была узкой. Ехали быстро, и как обычно ветки деревьев, скользя и ломаясь о борта кузова «Урала», попадали в сам кузов. Координаты изначально были уже получены Токарем, и оставалось только по приезде навести орудие по ним. И вот, лесная дорога заканчивается, и по правую сторону уже через редкие кустарники и одинокие деревья виднеется поле. Выехав полностью из леса, «Урал» несколько притормаживает и проходит метров десять вдоль самого лесного массива, так что слева от нас виден лес, а справа долгое поле.
Вот мы сворачиваем вправо и уходим от леса в поле, разворачиваемся кабиной к лесу, так что от самого леса до нас метров пятнадцать или даже немного больше остается. Встали. Башню орудия разворачиваем к полю. Командир, выпрыгнув из кузова «Урала», ставит вешку, Фокс ориентирует по ней орудие. Токарь теперь уже в кузове. Выходит по рации на корректировщика и сверяет данные цели.
— Первый, — говорит громко Токарь. — Стреляю!
Грохот выстрела сотрясает все вокруг, далее Токарь опять выходит на корректировщика и требует подтвердить результаты выстрела. Я приготовил кассету, Фокс ждет, а Токарь, держа рацию в руках, ждет ответа по рации. Однако, если мы с Фоксом в полном порядке, то с Токаря градом льет пот с его красного лица, и не от жары он обливается потом сейчас, и не от жары он красный стал как рак, а от напряжения… Токарь понимает, осознает всю ответственность ситуации — свою ответственность перед нами и командирами. Нам надо сейчас отстреляться точно по цели, и еще… скоро по нам от украинцев прилетит, думается. Каждый из нас понимает, что выстрел нами произведен, и значит, с этого момента украинцы начали вычислять наше местоположение, чтобы подавить наш огонь. Подтверждение получено, Токарь убирает рацию куда-то вниз, и…
— Выстрел! — кричит Токарь, и оглушительный удар из ствола сотрясает все вокруг нас, а затем еще, еще и еще. Начинаем бешено бить по цели, подача кассеты — Фокс загоняет в магазин кассету, Токарь жмет на педаль одиночными, и так по кругу. Миша где-то внизу собирает с земли пустые использованные планки[23], которые часто вылетают за борт кузова и падают на землю. Все идет быстро, и, когда уже мы выкидываем по позициям противника пятую кассету, где-то вдали раздается разрыв. После этого Миша впрыгивает в кабину «Урала». Мы понимаем, что сейчас где-то близко совсем ударит украинский снаряд, где-то близко совсем раздастся разрыв, и тогда только будем сворачиваться и уезжать отсюда… А пока — пока мы дальше продолжаем стрельбу. Еще кассета ушла, и еще кассету вгоняет Фокс в магазин — выстрел, еще один выстрел. И здесь… Разрыв украинского снаряда, поднявшего вверх землю и блеснувшего электрическим пламенем, пришелся за пять метров от кромки леса, заросли которого находились от нас метрах так в пятнадцати.
«Нащупали нас! Надо уходить!» — проносится у меня в голове, и я кричу расчету:
— Уходим!!! — ударяю три раза рукой по крыше кабины нашего «Урала», и что-то громкое говорит командир, но я его не слышу… Фокс быстро падает в кресло, и они там, эти двое, начинают бешено крутить рычаги приводов. Ствол орудия начинает поворачивать в мою сторону. Машина гонит в лес, а наше орудие сворачивается на ходу. И вот я наконец-то закрепляю ствол орудия в горловине замка, что приварен к борту кузова. Гоним… Лесная дорога, уходим на скорости в глубь леса, под кроны деревьев, а наша позиция, на которой мы только что стояли, накрывается украинской артой — разрыв за разрывом слышны там вдали. Но мы ушли. Наш С-60 отстрелялся и ушел вовремя с позиции. Мы все сделали правильно. Однако еще все же не все! Летим на скорости по лесной дороге, ветки теперь крупные валятся в кузов, засыпая нас всякой шелухой с деревьев, а там, вдали,
